В последние месяцы по российским городам прокатилась волна странного феномена: мужчины в длинных рубахах и чалмах неожиданно останавливаются в центре площадей, на тротуарах, у памятников — иногда даже в православных храмах — расстилают коврики и начинают совершать намаз. После вмешательства правоохранителей они возмущаются: «Почему крестный ход можно, а намаз — нет?

На первый взгляд — справедливый вопрос. На деле — продуманная провокация, прикрытая религиозной риторикой. Разобраться в ней можно, только если вникнуть в суть религиозных практик и нормы российского законодательства. А главное — понять разницу между искренней верой и политическим жестом, маскирующимся под неё.

Намаз — не просто «молитва»

В русском языке принято переводить арабское слово «намаз» как «молитва», но это вводит в заблуждение. В исламе дуа — вот что ближе всего к христианской молитве: личное обращение к Богу, произносимое вслух или про себя, не требующее особого ритуала, одежды или ориентации на Мекку.

Такая молитва может быть совершена где угодно — на улице, в транспорте, даже в храме другой религии (при соблюдении уважения к месту).

Намаз же — это богослужение. Это строго регламентированный ритуал, включающий определённую последовательность движений, специальную одежду, очищение (вуду), направление на Каабу и минимум два раката (циклов).

По своей сути он ближе к православному молебну или католической мессе — не к личной молитве, а к публичному акту богослужения, имеющему символическое и общинное значение.

Именно поэтому в исламских странах намаз обычно совершается в мечети или на специально отведённых территориях.

Крестный ход и уличный намаз: юридические различия

Сравнение с крестным ходом изначально некорректно. Крестный ход — это церковное шествие, согласуемое с местными властями, как того требует статья 5.26 Кодекса об административных правонарушениях РФ. Он не может проводиться стихийно — даже если идёт один человек с крестом, это уже публичное религиозное мероприятие, подлежащее согласованию.

Если же православный верующий крестится у памятника или шепчет молитву — он не нарушает закон. Потому что это личная молитва, а не богослужение.

То же самое касается мусульман: если человек произносит дуа — он в рамках закона. Но если он расстилает коврик, начинает совершать ритуальные поклоны и движения намаза — это уже публичное богослужение, которое в России подлежит согласованию с органами местного самоуправления.

Таким образом, когда радикалы устраивают «намаз» в метро, у памятников или, что особенно провокационно, в православных храмах, они не просто нарушают закон — они умышленно провоцируют конфликт, создавая иллюзию «религиозной дискриминации». Их цель — не молиться, а заявить о присутствии, бросить вызов светскому государству и спровоцировать межрелигиозную напряжённость.

Закон чёток: богослужения без согласования — административное нарушение

Согласно части 4 статьи 5.26 КоАП РФ, нарушение порядка проведения публичных религиозных мероприятий, включая миссионерскую деятельность и богослужения, влечёт административную ответственность. Это касается как православных, так и мусульман, буддистов, иудеев — всех без исключения.

Когда мусульмане массово совершают намаз у мечети в праздничные дни — это согласованное мероприятие. Оно проходит с разрешения мэрии, с обеспечением порядка, с учётом интересов всех горожан. Это — нормальная религиозная практика в рамках закона.

Но стихийный намаз на улице — особенно в местах, не связанных с исламской традицией и без разрешения — это не религиозный акт, а политическая акция, прикрытая религиозной формой. Такие действия уже давно используются радикальными группами по всему миру для проверки границ терпимости светского общества.

«Мунафики-сахаваты»: кто стоит за провокациями?

Известный исламовед и эксперт по радикальным течениям в исламе Роман Силантьев подчёркивает: подобные акции — не проявление традиционного ислама, а деятельность так называемых «мунафиков» — лицемеров, прикрывающихся верой, но преследующих политические цели.

Особенно активны в этом плане последователи идеологии «Сахават», которые стремятся к публичной демонстрации исламской идентичности в форматах, вызывающих конфронтацию с государством и обществом.

Силантьев прямо указывает: такой «намаз» — противозаконен, поскольку представляет собой не религиозное богослужение, а миссионерскую и политическую провокацию. И правоохранительные органы, согласно действующему законодательству, обязаны реагировать на такие акции как на административные правонарушения.

Не вера, а война за пространство

За внешней простотой «человек молится на улице» скрывается сложный социальный и идеологический подтекст. Это не просьба о терпимости, а попытка присвоить общественное пространство, навязать свою норму как универсальную, испытать на прочность светские институты.

Такие действия — часть глобальной стратегии исламистских движений, которые в Европе, России и даже в США используют «право на молитву» как инструмент культурной экспансии.

Российское государство, провозглашающее себя светским, но при этом признающее особую роль православия в истории нации, оказывается в сложной позиции. С одной стороны — необходимость защищать свободу совести всех верующих. С другой — обязанность предотвращать любые формы религиозного радикализма, способного дестабилизировать межконфессиональный баланс.

Молиться можно, провоцировать — нельзя

В России каждый имеет право на свободу вероисповедания. Но эта свобода не безгранична — она ограничена правами других, общественным порядком и законом. Намаз — как и молебен, и крестный ход — требует согласования, если становится публичным богослужением. А любая попытка использовать религиозный ритуал как средство давления, конфронтации или демонстрации силы — это уже не вера, а политическая агрессия.

И правоохранительным органам, и обществу важно чётко разделять: кто искренне молится — и кто играет в молитву, чтобы разжечь конфликт. Потому что сегодняшний «уличный намаз» — это не просьба о мире, а вызов — и его нельзя оставлять без ответа.

Разъяснения по поводу публичных намазов